Мы обсуждали эту маленькую "нестыковочку" на многих группах. Правда ли, что даже внешне вполне современный брак все-таки удобнее для мужчины? "Двойной стандарт", преобладание власти над обязанностями и все такое прочее? Правда ли, что муж и жена, по существу, состоят в двух разных браках — настолько по-разному они видят все происходящее? Правда ли, что от женщины ожидается такая "хамелеонистость", такой ре­сурс адаптации к чему угодно, что впору надорваться, — а главное, что женщины ожидают этой бесконечной гибкости позвоночника сами от себя? Вот картинка, которую легко опознать, если не полностью, то в ка­ких-то деталях:

"Всякий раз, когда она доверчиво влюблялась, ее охватывал бо­лезненный энтузиазм помогать-служить любимому на всех фрон­тах — от кулинарии и экзотических пристрастий субъекта страс­ти до сочинения авантюрных схем и концепций в его работе, причем исключительно в рамках "чистых технологий".

И каждый раз блюда потребляли, привыкали к ним и ожидали но­вых кулинарных открытий; мысли использовали, цитаты присва­ивали, плагиат становился нормой, а саму Иринку оставляли за бортом. Если бы она знала, что ее всего-навсего "бортанули", то выкрутилась бы и смирилась. Но она чувствовала, что из-за свое­го проклятого служения превращается для любимого в "мусор­ное ведро", куда можно сплавлять любой негатив — агрессию, лень, скупость и прочие виды распущенности личности.

Не предъявляя претензий, она принимала решение тихо "отполз­ти" — затаивалась, замыкалась, не приставала и старалась непри­метно жить своими делами. Такое решение проблемы казалось ей благородным, но именно оно провоцировало почему-то чудовищ­ные, дикие реакции. Отношения переходили в стадию "наездов", ее цепляли, щипали, мелкие поступки комментировали, извращая суть, а также заставляли постоянно защищаться" [22] .

Знакомо? Конечно, ну и что? Что толку сокрушаться о несправедливости устройства этого лучшего из миров — так недолго и захлебнуться в жало­сти к себе и действительно скатиться к бытовому жанру: "Я ему, паразиту, отдала лучшие годы". И чего ждала, когда отдавала? Неконструктивно. И, что существеннее: "чтобы станцевать танго, нужны двое". Нам важнее было понять, что стоит за женскими разочарованиями, а в нашем случае "понять" означает попытаться осознать свои собственные тени, омрачаю­щие союзы удачные и не очень, длительные и не очень, всякие. Вот что ду­мали по этому поводу одиннадцать "присяжных заседательниц" в одну из суббот.

—  Мне кажется, мы — то есть, я говорю о себе — слишком многого ждала от брака. Как будто это решение всех проблем, как будто он сам по себе меня ставит на какие-то рельсы, а дальше надо только ехать. А он сам по себе гораздо больше проблем создает, чем решает. Иллюзия, что потом все как-то само устроится, — а все наоборот. Я ждала не этого! Обманули!

—  Да-да, причем эти самые ожидания еще и противоречивы: я хочу, чтоб "как за каменной стеной", — но чтоб считали равноправ­ным партнером; чтоб меня понимали, выслушивали, душевно со мной разговаривали, — но чтоб при этом он был "настоящим мужчиной", решительным и все такое. Как же это совместить — и кто такое может совместить?

—   И чтоб ухаживали, как в кино, — а ответственности чтоб было, как у зрелого мужа, серьезного и без придури.

—   И чтоб детей воспитывал вместе со мной, был хорошим отцом, — но только так, как я считаю нужным!

—   Пусть уступает, — но чтоб не был тряпкой!

—  Хочу независимости, — но содержи семью!

—   Будь и мамочкой, и отцом, и любовником, и сыном — и тогда, ког­да мне не хватает мамочки, отца, любовника или еще одного ре­бенка!

—   Возьми на себя серьезные решения, — но почему ты со мной не советуешься?

—   Принимай меня такой, какая я есть: мой возраст, мои интересы, внешность, характер, все... Но чтоб при этом оставался тем влюбленным мальчиком, который ничего не соображал и видел во мне одно хорошее!

—   Не нарушай моих границ — почему ты совсем не интересуешься моими делами?

—  Делись со мной, рассказывай мне все, — но только то, что я хочу слышать!

Ох, как же мы смеялись! Не над нашими спутниками жизни, даже не над собой — над детской верой в брак как "хороший конец", в брак как смысл жизни, в брак как "наше все" — не путать с Пушкиным, он тут ни при чем. Вспомнили, конечно, и присказку "хорошее дело браком не назовут", и множество жестких, "теневых" формулировок фольклора. Здесь "хитом дня" оказалась пословица "Мужу-псу не показывай жопу всю", слышанная одной из наших женщин от своей прабабушки. "Я долго не понимала. А вот недавно получила диплом, второе высшее. Ну и похвасталась дома. И мне тут же рассказали, чего стоит мое второе, а заодно и первое, и вообще где мое место. Сразу вспомнила и поняла". Вот она, угроза, выражаемая "самим фактом существования". Вот они, драконовы зубы. Самое интерес­ное, что никакие эксперименты с браком — свободный, пробный, граждан­ский, европейский — этой стороны явления никак не отменяют.

Более того, тут возникает любопытный парадокс. В традиционной культу­ре — там, где "узы Гименея" и прочие подобные атрибуты — говорят о брачных обетах, клятвах: "Клянешься ли ты любить и почитать, в болезни и здравии, бедности и богатстве...", — ну и все такое прочее. Клятвы эти, разумеется, нарушались, притом не только изменами: согласитесь, что даже в достаточно благополучном браке двадцать четыре часа в сутки "по­читать" как-то не получается. Традиция вольного, только на чувствах осно­ванного союза отказалась от ритуальной стороны брака — мол, сплошное лицемерие, никто никому ничего не должен. Счастья, по свидетельству миллионов очевидцев, почему-то не прибавилось. В самом деле, если эти двое друг

другу ничего не обещали,

то и все их ожидания, вся система представлений исключительно субъективна: что такое, например, измена? Есть ли вообще какие-то обязательства и как они распределяются? Как узнать, "достаточно" или "недостаточно" чувства — у кого эта мерка? По­лучилось, что в свободной, размытой и многоукладной традиции — а тако­ва современная практика в большинстве развитых стран — мужья и жены в гораздо большей степени становятся заложниками собственных пред­ставлений о том, что правильно и неправильно в браке. А представления эти сплошь и рядом транслированы от собственной семьи, от раннего окружения — и по большей части воспринимаются как единственно воз­можные. То, на чем вырос и чем пропитался насквозь, воспринимается как нормальное, само собой разумеющееся. Даже в таком достаточно распро­страненном случае, когда человек — будь то мужчина или женщина — ре­шительно настроен в своем браке сделать все "не так, как у родителей". Боже мой, сколько раз я это слышала и от мужчин, и от женщин на кон­сультациях и на группах: "Мне казалось, что свою семью я построю совсем по-другому. Как же вышло, что все повторяется?"

Можно сказать "да", можно сказать "нет", но говорим мы все равно на том же самом "языке" — языке своей родительской семьи. Наш избранник — представитель другой цивилизации, хотя бы ему и казалось временами, что его "никто так еще не понимал". А наши дети унаследуют оба "кода", кото­рые за время семейной жизни причудливо переплетутся, где-то сплавятся, а где-то так и останутся "непереводимой игрой слов". Удивительно ли, что в ожиданиях, касающихся партнерства в браке, так много противоречий? Ведь и мы от кого-то унаследовали свои фантазии и претензии, свою шка­лу оценок, свои опасения и мечты.

Надо заметить, что участницы женских групп поразительно чувствуют ту грань, где вот-вот прекратится "работа над собой" и начнется просто перемывание косточек близких людей, "посиделки". Если есть взрывоопасный запас непроявленной агрессии, обиды, то ему лучше быть разряженным именно на группе — так безопаснее. Но мы никогда на этом не останавли­ваемся. И после "детоксикации" все-таки стараемся общими усилиями по­нять одну простую вещь: что я могу сделать для себя, чтобы все-таки не принимать в отношениях роль, которая меня не устраивает? Потому что если "я у себя одна", это обязывает: другой человек, тем более мужчина, "инопланетянин" — таков, каков он есть; и он унаследовал противоречи­вые модели, несовместимые ожидания, "комплекс мадонны и проститутки" et cetera. И еще: он с детства дышал воздухом родимой патриархальной культуры, к тому же в ее социалистическом, то есть особенно лицемерном, издании. Он, скорее всего, не станет разбираться со своими стереотипа­ми — во всяком случае, до появления "жареного петуха" с однозначно не­хорошими намерениями. Более того, весь его опыт подсказывает, что ана­лизировать свои мотивы, копаться в семейном прошлом и "разводить анти­монии" — не мужское занятие. Может быть, когда-нибудь это войдет в моду: когда его начальник начнет вслух упоминать о своем психоаналити­ке, например. Но не исключено, что для меня лично это уже ничего не из­менит: "до стольких не живут".